lera_briz

Густав Герлинг- Грудзиньский (1919-2000)- польский писатель и журналист. В1940 году был арестован во Львове и обвинен в шпионаже, после чего два года провел в Каргопольском лагере в Ерцево (Архангельская область). В книге «Иной мир. Советские записки» автор  рассказывает о том, что он пережил в сталинских лагерях. Много мемуаров  опубликовано на эту тему, и много  мною прочитано, особенно  в период гласности и перестройки. Книга  эта другая,  сложная, интересная.  Своеобразная.  Автор дает обобщенную картину жизни, хотя описывает и конкретных людей, с которыми сталкивала его судьба. Вот эта обобщенность и интересна.

Сам он выжил, так как смог устроится грузчиком на разгрузку продуктов. Заплатил урке за трудоустройство, а именно урки занимали все ответственные должности,  (в том числе вели вечерние добровольные курсы   по борьбе с неграмотностью), и выжил. Лесоповала, где никто больше двух лет не мог проработать, он избежал.  «Ни один советский заключенный не мог наверняка знать, когда кончится его срок,  ведь он помнил тысячи случаев, когда срок продлевали ещё на 10 лет одним росчерком пера особого совещания НКВД в Москве».  «Почти никто не считал, сколько ему осталось сидеть, не желая дразнить судьбу».

Недавно я прочитала книгу, которая оказалась  очень интересной. Эта книга Халеда Хоссейни «Бегущий за ветром», рассказывающая    об истории  Афганистане, а также  о любви и о предательстве.

Максим очень красиво  стал писать.  Я долго любовалась на четкие  и аккуратно выведенные буквы в тетради,   после чего   он  сказал мне -

-Я  могу читать быстро, «только ошибаюсь иногда».  

Я сказала - «Максим, ты умница».

- «Родители так не считают»-  услышала в ответ.

Я заметила, что  слова,  многократно  повторяющиеся в тексте, например, «сказал», «Маша, Саша», Максим  стал читать  быстро. Раньше этого я не наблюдала и недоумевала, почему слово «сказал» он  читает так,  как будто видит впервые, ведь оно в тексте рассказа встречается много-много  раз. И тут такой прорыв. 

Я тоже читаю ему. Мы были у моих  родителей  и я, забрав внука в дальнюю комнату,  прочла  ему рассказ о бабушке с внуком. Я читала, как пятилетний внук измазал стены вареньем, так как обои старые перестали ему нравиться, но бабушка не стала ругать малыша, а просто наклеила новые обои. 

Максим сказал - «Это только бабушки могут не ругаться, родители бы его обязательно заругали». 

Вова, мой отец, когда мы вышли в большую комнату, спросил - «А зачем ты ему читаешь ». Вот что сказать  на подобное? Как отреагировать?  Я бы хотела  спросить -   «А почему вы не читали  мне  книги в моем детстве». Но я, конечно, промолчала. Вова ходил с малышом Денисом по комнате и повторял одну фразу, прямо как мантру,  -«  Максим, ты был такой хорошенький маленький, ты маленький был такой хорошенький».   

Я прочитала книгу Лены Розенберг-Едваб «От дома к скитаниям. Дневник военных лет 1941-1945». Книга выпущена издательством «Книжники», серия «Свидетель», Чейсовская коллекция.

Это дневник еврейской девушки, написанный на идиш в годы Отечественной войны. Родители автора  погибли, оставшись на захваченных территориях,  но Лена этого не знала и в дневнике обращалась к ним, как к живым. Сама она была вывезена в Удмуртию, где  с 16 лет воспитывалась в детском доме. Девушка страдала из-за того, что лишилась дома, родителей и счастья.   Меня удивило в этих воспоминаниях  несколько моментов, и именно на них я хочу заострить внимание.  Прежде всего, меня восхитила личность самой  девушки. 

Меня поразила тяга молодой девушки к знаниям. Это даже не тяга, не желание, не страсть,  а просто инстинкт, который сильнее ее. Главное для нее – учиться. О своем   знакомом сообщает « Меня очень удивило, что он не хочет учиться».  «Мы обе решили, что будем учиться изо-всех сил, стиснув зубы и сжав кулаки». «Возможность учиться, - это самая важная вещь в моей жизни». Она  пишет о матери – «Она 16 лет  меня растила, давала возможность учиться». «Чтоб как следует учиться, я должна стать эгоисткой». 

Я прочитала книгу Берта Кейзера «Танцы со смертью. Жить и умирать в доме милосердия». Автор, чье  полное имя Альбертюс Антониюс, нидерландский врач-геронтолог, писатель,  философ  и вообще многогранная личность,  рассказывает о своей работе в Де  Лифдеберг . Так называется дом милосердия, объединяющий клинику, дом престарелых и хоспис.

Книга, написанная в жанре нон - фикшн,  начинается словами - «Быть телом, означает, что мы все умрем, обладать духом означает, что мы это знаем». Вообще афоризмов в этой книге достаточно. Самым любимым выражением автора, врача и писателя,  является мысль Людвига Витгенштайна «Смерть не событие жизни. Смерть не переживают. Наша жизнь столь же бесконечна, как безгранично поле нашего зрение». Антон, так  пациенты  в больнице  называют автора,  делает  грустный вывод из этого изречения  - «Пустое утешение знать, что тебе не придётся хоронить себя».  Также  автор несколько раз упоминает выражение канадского врача Ослера -  «Решающее различие между человеком и животным – склонность глотать таблетки». «Надежда, сколь она не обманчива, все же ведет к концу жизни нас приятной тропой»- это еще одна мысль, нравящаяся автор, как и слова из Махабхараты - «Каждый день смерть наносит удары, а мы живем, словно мы бессмертны. Это и есть величайшее чудо».

В книге приводится  много интересных высказываний, и она  написана легким языком.  О Кейзере - писателе могу сказать только хорошие слова.

Хочу рассказать, как проходят наши занятия с Максимом. Обычно во время занятий Денис находится рядом с нами. Денис с удовольствием слушает меня, когда я читаю Максиму книгу. Он висит у меня на руках и молчит. Можно сказать, что читаю книги я одновременно двум внукам - 10 месячному Денису , 7 летнему Максиму. Проблемы начинаются, когда книгу читает сам Максим. С малышом на руках мне трудно следить за чтением первоклассника. Он читает, а я держу Дениса на руках либо подбрасываю его к потолку. При этом мне не все видно и не все слышно, из того, что читает старший. Максим как будто специально начинает бубнить еле слышно, особенно если находится не в настроении. Я сажу Дениса на пол, даю ему в руки игрушку, присаживаюсь на диван к Максиму и заглядываю на страницу. Потом я вижу, как Денис, забросив игрушку, заинтересованно теребит страницы библиотечной книги, той самой, что я сама читаю вслух Максиму. Я отхожу от Максима и, бросаясь к Денису, забираю книгу, потом подсаживаю малыша к нам на диван. Максим замолкает и совсем прекращает читать. Я вижу, как Денис ползет к брату, намереваясь ткнуть ему в лицо пальчиком. Я отдергиваю малыша от старшего брата и делаю это почти со злостью. Я понимаю, что Максим не может сосредоточиться, так же, как и я, когда Денис находится рядом. Я понимаю, что надо действовать. Надо начать заниматься без малыша.

Расскажу о том, как  прошли мои встречи с внуками. Максим на выходных сам без напоминаний прямо с утра уселся за уроки и все сделал. Потом он вместе с мамой и десятимесячным  братом Денисом  пришел к прадедушке Вове. На каток не захотел идти, и  на плюшки тоже. Также   не захотел играть в домино.   Зато Денис с удовольствием возился  с  предложенными мною деревяшками и даже неуклюжими пальчиками вкладывал некоторые пластинки  в коробку. Насколько помню, Макс не любил что-то складывать во что-то. Он мог только все выбросить, а складывала и наводила порядок  всегда  я. Зато   Максим, отметя в сторону фруктовое домино, впервые в 7 летнем возрасте построил замок из кубиков.  Все эти годы, когда  дело доходило до  многострадального  строительного конструктора,  строила только я, Максим же только   крушил и разваливал возведенное мною. Я, потерявшая надежду, забросила в угол эту игрушку. И вот он сегодня  построил   двухэтажной дом из разноцветных цилиндров, квадратов, арок и бревен. Вова сказал, - «Наконец- то, сам что то сделал». Денис захотел  развалить архитектурное строение брата,  но Макс не позволил.

Максим сказал, что учительнице на 8 марта подарили цветы и большую коробку конфет. Макс так образно описал, что у меня перед глазами всплыла коробка в рост учительницы. «Кто вручил» - спросила я. «Девочка» - ответил Макс, «Как зовут девочку» - «Не знаю»- услышала я от внука. Я сказала, что надо уже знать имена своих одноклассниц. Максим промолчал. 

Я познакомилась с новым для себя писателем Эфраимом Севелой (1928-2010), автором книги «Почему нет рая на земле». Я с удовольствием прочитала этот сборник, в который  вошли «Легенды Инвалидной улицы», а также «Моня Цацкес - знаменосец».

В первом повествовании  «Легенды Инвалидной улицы» я расширила  свои   знания о жизни и быте евреев, проживающих в СССР.  Например, Севела сообщает, что  «секли у нас детей во всех домах», что  «за большие деньги в СССР  при поступлении в институт, например,  можно было откупиться даже от антисемитизма». «Мужья боялись женам слово поперек молвить и позорно бежали, не заботясь о своей репутации. Поэтому ссориться женщины могли только друг с другом. И они это делали каждый день. Жены запрещали разговаривать с мужьями своих обидчиц, те только переглядывались и перемигивались». «Дрались с голыми руками, у нас так было принято». Все не выговаривали букву « р» - «Хоть разбейся. Это наша национальная черта, и по ней нас легко узнают антисемиты».

Два момента задели меня за живое.  Впервые это произошло, когда автор рассказал  о судьбе плотника, имеющего 11 детей и одну пару обуви на всех, хотя человек он  был работящий и хорошо зарабатывающий. Дело в том, что в синагоге лучшие места стояли больших денег и на них сидели самые уважаемые люди. Вот на эти статусные  места и шел заработок многодетного отца. Автор говорит, что он не осуждает человека за подобный поступок. «Потому что не зря было сказано: лопни, но держи фасон». 

Я прочитала книгу «Академик Ландау. Как мы жили», написанную женой академика  Корой Ландау-Дробанцевой. Прочитала с интересом, как источник информации о прошлом, но с удивлением поняла, что систематизировать прочитанную  информацию, чтобы хоть  что-то осталось в памяти, я не хочу. Похоже, мне хочется забыть и не вспоминать о судьбе двух главных героев книги. 

Ландау – это наш известный физик, в январе 1962 попавший  в автомобильную  аварию. Книга затрагивает в основном историю многолетней болезни  Нобелевского лауреата.  Кстати, премию в 1962 году Дау  получил в больнице из рук шведского посла. Очень умный человек, гордость советской науки, Ландау побывал в застенках, как и многие ученые  того времени.  Сам он из тюрьмы вышел, потому что  стране понадобились его умения. «Ландау был первым в списке Курчатова, один Ландау мог сделать теоретический расчет для атомной бомбы».

Дау материально содержал семьи пяти физиков, умерших в тюрьме».  Дау хотел всех сделать счастливыми, « его будоражила мысль, как сделать, чтоб на свете было как можно больше счастливых людей». При этом мучил свою жену.

Что произошло во время февральских праздников с моими внуками, семилетним Максимом и десятимесячным Денисом?

Когда мы были абсолютно  одни в маленькой  комнате, Максим сказал - «Я не люблю Дениса». Я,  не желая акцентироваться на этой  нелегкой  теме, отреагировала так  - «Ничего, потом, со временем, полюбишь». « Нет, не полюблю», - ответил Максим. « Ну, ладно, посмотрим,  да  ты не грузись, давай читать лучше,  скажи, что вам  там задали»- я свернула разговор. Разумеется, я не стала говорить –« Ах, как так! Ты не любишь  своего брата! Какой  плохой мальчик». Я  знаю много случаев, когда старший в семье, поделившись с родными подобным откровением, получал вот  примерно такую  отповедь. Нечто подобное,  возможно, приходилось слышать и мне.